БГ - "Мёртвые хоронят своих мертвецов"

Пятьсот песен — и нечего петь;
Небо обращается в запертую клеть.
Те же старые слова в новом шрифте.
Комический куплет для падающих в лифте.
По улицам провинции метет суховей,
Моя Родина, как свинья, жрет своих сыновей;
С неумолимостью сверхзвуковой дрели
Руки в перчатках качают колыбель.

Свечи запалены с обоих концов.
Мертвые хоронят своих мертвецов.

Хэй, кто-нибудь помнит, кто висит на кресте?
Праведников колбасит, как братву на кислоте;
Каждый раз, когда мне говорят, что мы — вместе,
Я помню — больше всего денег приносит «груз 200».
У желтой подводной лодки мумии в рубке.
Колесо смеха обнаруживает свойства мясорубки.
Патриотизм значит просто «убей иноверца».
Эта трещина проходит через мое сердце

В мутной воде не видно концов.
Мертвые хоронят своих мертвецов.

Чувствую себя, как негатив на свету;
Сухая ярость в сердце, вкус железа во рту,
Наше счастье изготовлено в Гонконге и Польше,
Ни одно имя не подходит нам больше;
В каждом юном бутоне часовой механизм,
Мы движемся вниз по лестнице, ведущей вниз,
Связанная птица не может быть певчей,
Падающим в лифте с каждой секундой становится легче.

Легче.. Легче... Легче...

Собаки захлебнулись от воя
Нас учили не жить, нас учили умирать стоя
Знаешь, в эту игру могут играть двое.
В эту игру могут играть двое...

Отредактировано Morgan (15.11.2007 17:29:09)

Стим "Огни ночного мегаполиса"

Огни ночного мегаполиса вдали гасли,
Тенью тая, улетая в небеса красками.
Эти глаза напротив не лгали в дыму теней
Дети бредили о счастье шоколадными конфетами...

Огни ночного мегаполиса вдали гасли,
Тенью тая, улетая в небеса красками.
Эти глаза напротив не лгали в дыму теней
Дети бредили о счастье шоколадными конфетами,
Об этом плакали, шутили,
Но не он ночью замечал свет в окнах
И стучал в дверь, молча.
Замерзая от ледяных взглядов,
В высь высотных новостроек строил на песке планы.
В капканах города этого навсегда уснул,
На бульваре времени не наблюдая, дул ветер...
"Верите мне или нет - неважно" - говорил он нам
И опять гулял по лужам пьяный до утра.
Поднимал воротник, холодный воздух выдыхая,
Нервно спички доставал и как и мая их ронял он,
Их ровняла эта долгая весна по именам.
Над мостами загорались фонари, и он устал,
Тихо. Эта ночь похожа на вчерашний день
Неделями ждали его и упустили пять.
Пепел был на вкус как-то не хуже мармелада,
В глазах мутнело каменной рекой, так и застыло благо
Влага палёные редели к вечера концу,
Дождь играл по крыше ту же лунную сонату,
И только лишь улыбка не бежала по его лицу,
А тело согревали последние лучи заката...

Огни ночного мегаполиса вдали пели, на вкус как пепел,
И осень всю неделю на глазах оседала солью в свете фонарей.
Пятое письмо Майи за эти пять дней….

Эти дни длились так долго!
Бог мой, будто бы волны застыли над рекой
Вовремя, "ВО! ВРЕМЯ..."-Думал я,роняя взгляды на карзины полевых цветов,
Убитых майским градом.
Граммами мерили чувства, делили надвое,
Кому не доставалось ещё сыпали заново, и было засветло,
Когда луна мне пела что-то, за спиной играла флейта, мая говорила шёпотом…
Потом ещё шальные дожди, потом мы шли,
Носом шмыгая не то от гриппа, не то от обиды;
Шли последние часы, искоса читал газету прошлогоднюю я.
Прошёл год уже зря этот в зареве камней малахитовых…
Мало..? Квиты мы!
Эти сумерки опять пропитаны свободой приторной
И пригород, и колокольня в центре дремлет…
Теперь и эти звёзды спят под сердцем у вселенной!
Все эти люди кругом меня считали больным, когда я говорил,
Что слышу стон картин и что ночам в холле со мной говорят на "ты" лампы,
Будь она неладна, эта пыль белая.
Как бы небо ни падало, ему было всё равно
Вроде он летает высоко и пьёт до дна мелодии
На брудершафт с осенним листопадом, падал снег,
А Майя угадала - май застыл в календаре!

Огни ночного мегаполиса вдали пели, на вкус как пепел,
И осень всю неделю на глазах оседала солью в свете фонарей.
Пятое письмо Майи за эти пять дней….

К посту в теме "Концертные записи"

Охота на волков
(Редчайший, практически неизвестный вариант набросков к песне)

Бьюсь из сил, изо всех сухожилий,
Сзади крики и бьют в барабан,
Обложили меня, обложили,-
Я на номер иду, как кабан.

В лоб ударит картечь из двустволки:
Залп, второй - но, кажись, пронесло!
Вон кругом кувыркаются волки!
И спокойны стрелки, как назло.

Идет охота на волков, идет охота
На серых хищников, матерых и щенков.
кричат загонщики и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Жду - ударит свинец из двустволки.
Зря на ноги свои уповал!
На снегу кувыркаются воли -
Тот - подранок, а тот - наповал!

Чаще выстрелы бьют, раз за разом,
Волчий блеск в их глазах не погас.
Бьет двустволка с прищуренным глазом:
Залп - и в сердце! Другой - между глаз!

Вон и справа флажки замелькали.
Значит, выхода нет. Я готов.
Мир мой внутренний заперт флажками,
Тесно и наяву от флажков.

Видно, третий - в упор - меня срежет -
Он стреляет и с правой руки.
Залп! Верчусь, как прыгун на манеже.
Я напрасно готовил клыки.

Охота на волков - 1969
(Классическая версия)

        Рвусь из сил и из всех сухожилий,
Но сегодня - опять, как вчера,-
Обложили меня, обложили,
Гонят  весело на номера.

Из-за елей хлопочут двустволки -
Там охотники прячутся в тень.
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.

    Идет охота на волков, идет охота!
    На серых хищников - матерых и щенков.
    Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
    Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками
Егеря, но не дрогнет рука!
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций.
Видно, в детстве, слепые щенки,
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали - "Нельзя за флажки!"

    Идет охота на волков, идет охота!
    На серых хищников - матерых и щенков.
    Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
    Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Наши ноги и челюсти быстры.
Почему же - вожак, дай ответ -
Мы затравленно мчимся на выстрел
И не пробуем через запрет?

Волк не должен, не может иначе!
Вот кончается время мое.
Тот, которому я предназначен,
Улыбнулся и поднял ружье.

    Идет охота на волков, идет охота!
    На серых хищников - матерых и щенков.
    Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
    Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Я из повиновения вышел
За флажки - жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивленные крики людей.

Рвусь из сил, из всех сухожилий,
Но сегодня - не так, как вчера!
Обложили меня, обложили,
Но остались ни с чем егеря!

    Идет охота на волков, идет охота!
    На серых хищников - матерых и щенков.
    Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
    Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Охота с вертолётов - 1979
(Михаилу Шемякину)

Словно бритва, рассвет полоснул по глазам,
Отворились курки, как волшебный сезам,
Появились стрелки, на помине легки,-
И взлетели стрекозы с протухшей реки,
И потеха пошла - в две руки, в две руки!

Вы легли на живот и убрали клыки.
Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,
Чуял волчие ямы подушками лап;
Тот, кого даже пуля догнать не могла б,-
Тоже в страхе взопрел и прилег - и ослаб.

Чтобы жизнь улыбалась волкам - не слыхал,-
Зря мы любим ее, однолюбы.
Вот у смерти - красивый широкий оскал
И здоровые, крепкие зубы.

Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу -
Псам еще не намылены холки!
Но - на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,
К небесам удивленные морды задрав:
Либо с неба возмездье на нас пролилось,
Либо света конец - и в мозгах перекос,-
Только били нас в рост из железных стрекоз.

Кровью вымокли мы под свинцовым дождем -
И смирились, решив: все равно не уйдем!
Животами горячими плавили снег.
Эту бойню затеял не Бог - человек:
Улетающим - влет, убегающим - в бег...

Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,
В равной сваре - за нами удача.
Волки мы - хороша наша волчая жизнь,
Вы собаки - и смерть вам собачья!

Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу,
Чтобы в корне пресечь кривотолки.
Но - на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

К лесу - там хоть немногих из вас сберегу!
К лесу, волки,- труднее убить на бегу!
Уносите же ноги, спасайте щенков!
Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
И скликаю заблудшие души волков.

Те, кто жив, затаились на том берегу.
Что могу я один? Ничего не могу!
Отказали глаза, притупилось чутье...
Где вы, волки, былое лесное зверье,
Где же ты, желтоглазое племя мое?!

...Я живу, но теперь окружают меня
Звери, волчих не знавшие кличей,-
Это псы, отдаленная наша родня,
Мы их раньше считали добычей.

Улыбаюсь я волчей ухмылкой врагу,
Обнажаю гнилые осколки.
Но - на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!

Музыка-музыка...

Музыка-музыка, звонкая свирель...
Озорно и зыбко.. рассыпает трель..
Соловей-проказник.. душу не трави..
Пригласи на праздник.. песен да любви!..
Певчий дурачина, разгони печаль!..
Веская причина.. виснет на плечах..
Годы наши годы.. след до зимы..
Прочут нам невзгоды.. светлые умы...

Лишь тоска-старушка.. под ребром в боку..
Вскликнула кукушка.. пару раз "ку-ку"

Полюшко живое, я ль твоя родня...
Прорасту травою.. на исходе дня..
Ждут меня на небе.. ждут меня в аду..
Под железный клемень.. в мяту упаду...
Сарафаны пестры.. в зелену струю..
На последок, сестры, я для вас пою!..
Только в чистом поле.. отдохнёт душа..
Даже если воля.. стоит пол гроша!..

Лишь тоска-старушка.. под ребром в боку..
Вскликнула кукушка.. пару раз "ку-ку",
Лишь тоска-старушка.. под ребром в боку..
Вскликнула кукушка.. пару раз "ку-ку",
Вскликнула кукушка.. пару раз "ку-ку"...  

Игорь Луньков и Анатолий Колмыков

В Никитском ботаническом саду
Гуляет ветер голубой,
Шумит волнами прибой,
И над твоей головой
Украсили небесный простор
Пики гор,
Ведут с волнами свой разговор...

И в лабиринте древних аллей
Ленивыми стадами
Бродят толпы людей,
А также жен и детей,
По-хозяйски озирают
Бесконечный простор
И повышают свой кругозор.

Вопросов не счесть:
Где здесь можно посидеть и поесть,
И отчего самшит
Дороже во сто крат,
Чем тот же рододендрон,
И где торгуют южным вином?

Весь день течет людская река,
И, руки уперев в бока,
Взирает на деревья
Снизу вверх свысока,
Как будто каждый листик
На деревьях вокруг -
Творенье их заслуженных рук.

И лишь когда погаснет закат,
Закроют сад,
Народ уйдет назад
К своим серьезным делам
По домам,
И не услышит никто,
Какая здесь тишина,
Когда горит над садом луна.

Промчатся года,
И все, кто были здесь,
Уйдут навсегда,
И лишь деревья будут вечно,
Бесконечно,
год от года стоять —
Они умеют людям прощать.

А. В. Макаревич