Рашен лав-машин
Вадим Нестеров
Вышла новая книга из серии "Жизнь замечательных людей"
В своей книге «Григорий Распутин-Новый» успешно совладавший с «красным графом» Алексей Варламов дает самое полное описание обстоятельств жизни своего нового героя.
Издательство «Молодая гвардия», похоже, вслед за Маяковским решило «сиять заставить заново» затертые слова. В частности, вернуть первоначальный смысл слову «замечательный». Потому как на обложках знаменитой серии «Жизнь замечательных людей» все чаще и чаще мелькают лица, делать жизнь с которых довольно боязно. То маркизом де Садом пугают, теперь вот Гришкой Распутиным интригуют.
Книга Алексея Варламова «Григорий Распутин-Новый» – наверное, уже тысячное исследование жизни «рашен феймоз лав-машин». Впрочем, едва ли не самое главное достоинство книги в том, что предыдущие 999 работ почти наверняка перечислены в «Списке использованной литературы».
Казалось, с книгой этой издательство безнадежно опоздало.
Зачем вообще браться за биографию человека, жизнеописаниями которого можно забить книжный шкаф изрядных размеров? И добро бы это были работы начала прошлого века – некоторые жизнеописания «сибирского старца» не только сравнительно недавно вышли, но и стали бестселлерами, сняли все сливки с рынка, надолго утолив читательский голод, и до сих пор регулярно переиздаются. Зачем, скажите, покупать книгу Варламова, если про Распутина уже все прочел не у Пикуля, так у Радзинского?
Затем, что здесь есть тонкое отличие. Эдвард Радзинский, как известно, историк по образованию, ставший сначала известным драматургом, а затем популярным прозаиком. В случае с Алексеем Варламовым все наоборот: этот профессиональный филолог сначала обратился к прозе, достиг в ней степеней известных (первый лауреат «Антибукера», лауреат премии Александра Солженицына и пр.), и лишь после этого начали появляться его работы в жанре биографической прозы.
Ныне Варламов – один из «локомотивов» серии ЖЗЛ, где уже вышли его книги о Михаиле Пришвине, Александре Грине и Алексее Толстом.
Свою измену художественной прозе с биографической писатель обычно объясняет появившейся у него потребностью опереться на факты и документы. Но адюльтер при этом отрицает, именуя свои работы «художественным повествованием на документальной основе». В этом, кстати, с ним вполне солидарна и литературная тусовка, включившая в этом году биографию Алексея Толстого в список финалистов премии «Большая книга».
Но если для историка Радзинского «художественное» в итоге стало несравнимо важнее «документального», и ради красного словца или хлесткой фразы он, не задумываясь, посылает историческую правду по матери, то филолог Варламов относится к прошлому на удивление корректно и бережно.
Чтобы стать хорошим историком, надо, как известно, обладать всего двумя достоинствами – хорошей памятью и каменной задницей. Историк 90% своего времени играет в детектива: собирает всю (всю!) информацию о произошедшем, выслушивает всех возможных свидетелей и только после этого надевает судейскую мантию и выносит вердикт.
Варламов оказался идеальным историком – он, аки пылесос какой, выскребает все сусеки, подбирая всю информацию до крошечки и оставляя за собой выжженную землю.
И лишь опустошив все и вся, начинает повествование, аккуратно раскладывая перед читателем свою добычу.
Бесспорно, такая методика имеет свои недостатки: читателю лучше заранее смириться с бесконечными «с другой стороны» и приготовиться переваривать большие объемы текстов (в «Распутине», к примеру, 851 страница). Да, книги, написанные после лихих кавалерийских рейдов по тылам, получаются куда более динамичными и эмоциональными. Но, если речь идет о фигурах противоречивых, мифологизированных, заваленных истериками и врагов, и почитателей, другого пути просто нет.
Именно поэтому варламовская биография «красного графа» Алексея Толстого, канонизированного в советское время и перепрофилированного на роль вешалки для собак в новые времена, оказалась выше всех похвал. Именно поэтому издательство, уверяя в аннотации к «Григорию Распутину»: «На сегодняшний день это самое полное жизнеописание Распутина», не врет ни буквой. Варламов если и не закрыл тему Распутина, то основательнейшим образом подчистил ее от баек, мифов, легенд, слухов и откровенной лжи как pro, так и contra.
Не осталось, похоже, ни одного дискуссионного вопроса, который не был бы подробнейше разобран в книге: «еврейский вопрос», «масонский след», хлыстовство, интернационал, оргии, вмешательство во внутреннюю и внешнюю политику, сексуальные похождения Распутина, его экстрасенсорные способности, дела церковные, аферисты при дворе, дела великосветские…
Все, вплоть до занимавшего еще современников вопроса – состояла ли императрица в лесбийской связи с Вырубовой – исследовано со всем возможным тщанием.
И эта дотошность, привычка разбирать любой вопрос во всей его полноте в итоге вылилась в изрядный бонус для читателя. Помимо собственно распутинской истории, одиссеи малограмотного сибирского мужика, ставшего одним из влиятельнейших людей огромной империи, в книге можно найти множество вставных сюжетов, своеобразных отдельных повестей, вплетенных в общую ткань романа. Чего стоит, к примеру, история жизни иеромонаха Илиодора (Труфанова) – сначала ближайшего соратника, а потом злейшего из врагов Распутина, о котором сам Распутин писал: «Ежели собак прошать Серьгу Труфанова то он собака всех съест». Сначала – близкий друг иерархов, один из лучших церковных ораторов, собиравший своими проповедями многотысячные толпы, человек, соперничавший в популярности с Львом Толстым, обласканный при дворе и гордость Синода. Потом – яростный бунтовщик и обличитель, с которым ввиду его неистовой популярности ничего не могли поделать ни церковные, ни светские власти. Затем – заключенный в монастыре, презренный расстрига, сложивший с себя сан, личный враг царской семьи, бегающий по заграницам, после революции – чекист и создатель новой религии, а под конец жизни – американский иммигрант, ставший благочестивым протестантом.
О причинах, заставивших его взяться за это огромное полотно, автор рассказывает сам – не в предисловии, как положено, а мимоходом, где-то в середине книги.
По его словам, «дело не в моральных свойствах Распутина, не в достоверности слухов о проститутках, которых он брал или не брал на Невском проспекте, был ли он сексуальным гигантом или, напротив, импотентом. Дело исключительно в той объективной роли, которую этот замечательный в буквальном смысле этого слова человек сыграл в истории нашей страны независимо от своих собственных пристрастий и свойств.
И в этой панораме страны, которую автор складывает, как мозаику, пожалуй, главное достоинство книги. Ощущение «господи, насколько же прогнило-то все» периодически накрывает неподдельно. Автору, пусть не всегда, удалось показать мироощущение людей, в большинстве своем не глупых, не подлых и не плохих, которые вынуждены жить в деревянном доме, источенном шешелем, и каждый день бояться, что он рухнет от неосторожного пинка. Чего вам еще надо?
