Morgan, и точек ставить не будем...
Ибо каждому воздалось по делам его...Как я уже писала, человеку свойственны пороки, поэтому-то Мастер не заслуживает света, а получает покой, очень интересно описанный как "вечный сельский дом, увитый диким виноградом и плющом, любовь Маргариты, вишневые сады в цвету, тихая река, реторты и колбы, старый слуга, музыка Шуберта, писание при свечах — и полное забвение всего виденного, и, прежде всего, Иешуа".
Конечно же, этот благоустроенный вечный покой и потухшая память писателя не являются высшим блаженством. Ибо Мастер лишен полного понимания глубинной сути происходящих событий. Сам Булгаков всегда жаждал покоя, но глубокое и полное знание ценил превыше всего и именовал его выразительным словом — “свет”. “Мне нужно видеть свет и, увидев его, вернуться”, — сказано писателем в послании Сталину. Из светлого света соткан облик Иешуа, всезнающего и потому бесстрашного в своем мудром спокойствии. Тихий ровный свет доброго вечного всезнания возрождает живого мертвеца Понтия Пилата, дает ему, как и Мастеру, долгожданный покой и вовремя лишает силы бесчеловечное, черное и потому неполное знание Воланда, указывая злу его настоящее место и назначение в мире.
И свет приходит в “Мастера и Маргариту” из Евангелия от Иоанна: “И свет во тьме светит, и тьма не объяла его... Был свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир”. В насмешку над этим образом фиолетовый рыцарь Коровьев изобрел сомнительный софизм: “Свет порождает тень, но никогда, мессир, не бывало наоборот”. И был жестоко наказан, ибо свет не может породить тьму, они существуют одновременно и борются в мире и душе человека.
Мастер же лишен света, истинного знания. Он лишь догадывается о его существовании, постигая истину творческим проницанием. Недаром в черновой редакции романа Воланд говорит Мастеру: “Тебя заметили, и ты получишь то, что заслужил... Ты никогда не поднимешься выше, Ешуа не увидишь, ты не покинешь свой приют... Это дело не твоего ума”. Значит, и в судьбе Мастера была ошибка, за которую Мастеру пришлось поплатиться...
И ошибка эта — действительно, в малодушии, в отказе от выполнения своей трудной писательской задачи, от каждодневной борьбы за свет знания, за истину и любовь, за свой роман, и рассказ о мужестве Маргариты, спасшей отчаявшегося замолчавшего Мастера, подтверждает справедливость такого предположения. Романтическому Мастеру не хватило стойкости, он сломался, не поднялся выше и получил покой, вполне им заслуженный.
